Я все говорил себе "не пиши".
Про то, что занимает меня последние пять дней больше всего.
В сущности, единственное, что занимает.
Но - не выдержал.
Дело в том, что у моей собаки Чуни первая течка.
То, что ей всего шесть месяцев (по большому счету - школьница) меня наполняет нежностью и жалостью еще больше. Я хожу за ней с белой наволочкой - и везде, где могу (где она гукнется или когда идет на колени) подстилаю. Потом мы оба внимательно (чуть ли не висок в виску) рассматриваем кровавые пятна. ...
Потом смотрим друг на друга.
"Ну и что мне с тобой делать?" - спрашиваю я.
Она молчит.
Дело даже не в том, что толком ни она не понимает, что, собственно, делать, ни я.
(Сегодня, например, она заснула на своем пуфе и во сне брякнулась. Последствия мы рассматривали на паркете так же. Как на наволочке. Потом подтирали... точнее я подтирал, а она смотрела).
А в том, что все эти кровавые женские дела (их, женщин, жалкость в этот момент и твои мужские нежность и страх) делают мужчину беспомощным и управляемым на все сто.
Поэтому - в конечном итоге - большую часть этого дня я ношу ее в полотенце, как тяжелораненного, истекающего кровью.
Она смотрит то в потолок (когда несу), то в пол (когда кладу на колени), потом кладет голову на руку (левую, чтоб я мог писать) и спит.
Иногда икая.
(с) vodennikov.livejournal.com
Трогательно...
P.S.
Относиться к собаке, как к женщине, - всяко лучше чем к женщине, как к собаке...